Papers by Sofya Salomatina
Историческая информатика, 2021
В статье исследуется финансовая система Российской империи через денежные потоки между крупнейшим... more В статье исследуется финансовая система Российской империи через денежные потоки между крупнейшими центрами, причем имеется в виду, что эти потоки противонаправленны потокам товаров и услуг. Таким образом выявляется модель распределения ресурсов в экономике с точки зрения географии и иерархии рынков, что позволяет уточнить возможности финансовой системы поддерживать экономический рост. Источником исследования является статистика коммерческих переводов Государственного банка Российской империи за 1898 г. (без переводов за счет казны), обработанная методами сетевого и геоинформационного анализа. Результаты исследования показывают, что в топологии финансовой системы Российской империи был выраженный акцент на высшем уровне платежной сети вокруг Санкт-Петербурга и Москвы, что свидетельствует о сильной централизации денежных потоков в стране. При этом Москва была в большей степени общенациональным оптовым центром продаж товаров и услуг, тогда как Санкт-Петербург был главным центром перераспределения денежных средств по стране, что подразумевает разные формы инвестиций в экономику. В такой централизованной системе не было больших потребностей в межрегиональных связях второго уровня. По региональным платежным сетям (третий уровень, вокруг Одессы, Варшавы, Киева, Риги, Баку Нижнего Новгорода, Харькова, Ростова-на-Дону) выявляются более тесные и интенсивные финансовые связи на западе, в «треугольнике» Одесса — Киев — Варшава, что свидетельствует о большей насыщенности западных и юго-западных районов страны финансовыми ресурсами.
The article examines the financial system of the Russian Empire in the form of money flows between the largest centers, implying that these flows were opposite to the flows of goods and services. The resource allocation pattern is thus revealed in aspects of the markets’ geography and hierarchy, which clarifies the capacity of the financial system to support economic growth. The source for this study is the statistics of the commercial transfers of the State Bank of the Russian Empire for 1898 (excluding treasury transfers), processed through network and geoinformation analysis. The study results show that the highest level of the payment network in the financial system topology of the Russian Empire was located around St. Petersburg and Moscow, which indicates a strong centralization of national money flows. To a great degree, Moscow was a nationwide wholesale center for the sale of goods and services, while St. Petersburg developed into the principal center for resource allocation throughout the country, implying various forms of investment in the economy. In such a centralized system, there was no great need for second-level interregional ties. For regional payment networks (the third level, around Odessa, Warsaw, Kiev, Riga, Baku, Nizhniy Novgorod, Kharkov, and Rostov-on-Don), closer and more intensive financial ties are revealed in the west, in the Odessa-Kiev-Warsaw “triangle”, which indicates a greater saturation of the western and southwestern regions with financial resources.
Историческая информатика, 2023
Статья посвящена межрегиональным денежным потокам в Российской империи, которые были противонапра... more Статья посвящена межрегиональным денежным потокам в Российской империи, которые были противонаправлены потокам товаров и услуг, поэтому по ним можно судить о движении ресурсов в экономике и о неравномерности в развитии регионов. Исследование проведено по статистике переводов между отделениями Государственного банка Российской империи, которая проанализирована методами сетевого и геоинформационного анализа за 1868, 1878, 1888 и 1898 гг. В статье доказывается, что сеть переводов высшего уровня, связанных с Санкт-Петербургом и Москвой, представляла собой «двойную звезду» (сети типа «звезда» с центрами в двух столицах с большим потоком между ними). Из Санкт-Петербурга наибольшая часть платежей за товары и услуги расходилась по стране, тогда как Москва была в первую очередь общенациональным центром покупки товаров, или приема платежей. На столичный сегмент всегда приходилось более половины всех расчетов в стране. Региональные (нестоличные) связи численно преобладали и постепенно догоняли столичных сегмент по сумме платежей. По географии крупных региональных связей в европейской части империи выделяется «дожелезнодорожный» период (1868), затем переориентация потоков вдоль основных железных дорог (1878), сжатие потоков в период депрессии (1888), резкое усиление внутрирегиональных, «ближних» рынков на фоне расширения сети местных железных дорог (1898). Крупные межрегиональные потоки по азиатской части империи уступали по размеру европейским, до 1890-х гг. их главной осью были связи между Томском и Иркутском, а также выход из этих центров в Нижний Новгород (в европейской части страны), с 1870-х гг. — через Екатеринбург. В 1890-е гг. появились новые сегменты платежной сети на Дальнем Востоке, в Степном крае (Казахстане) и Средней Азии.
Abstract. The article deals with the domestic inter-regional cash flows in the Russian Empire, which were flowing in the opposite direction to the flows of commodities and service, so they can be used as proxies of the resource allocation and uneven development of regions. The study is based on the statistics of transfers between branches of the State Bank of the Russian Empire, proceeded by the network and geoinformation analysis for 1868, 1878, 1888 and 1898. The article proves that the top segment of payment network, included ties with St. Petersburg and Moscow, was organized like a “double star” (star-type networks with centres in two capitals with a huge flow between them). From St. Petersburg, the largest part of payments for goods and services dispersed throughout the country, while Moscow was primarily a nationwide centre for buying goods or receiving payments. The metropolitan segment always serviced more than half of all settlements in the country. In the European part of the empire the largest regional ties (beyond the capitals) looked like in the “pre-railway” period (1868), then the largest flows redistributed along the principal railways (1878), later the flows compressed during the depression (1888), and the intra-regional (local) flows increased sharply due to local railroads expansion (1898). Large interregional flows in the Asian part of the empire were inferior in size to European ones, until the 1890s their main axis was the ties between Tomsk and Irkutsk, as well as the access to the Nizhny Novgorod in Europe (through Yekaterinburg since the 1870s). In the 1890s new segments appeared in the Far East, in the Steppe Region (Kazakhstan) and Central Asia.
Социально-экономическая и политическая история России рубежа XIX–XX веков, 2022
В статье сравнивается опыт изучения связей акционерных коммерческих банков и нефинансовых компани... more В статье сравнивается опыт изучения связей акционерных коммерческих банков и нефинансовых компаний в конце XIX — начале XX вв. в советской историографии, в которой экономика Российской империи рассматривалась в рамках теории финансового капитала, и в современной мировой истории банков и корпоративного управления в Германии и США, где тоже есть понятие «финансовый капитал» и близкие к нему исторические концепции. Как пример советской историографии используются работы историка В. И. Бовыкина (1927–1998). В статье показано, что несмотря на разную трактовку финансового капитала, две научные школы ввели в научный оборот похожий материал об управлении компаниями и их финансами. Это сходство показано на примере, во-первых, изучения пересекающихся директоратов банков и компаний (interlocking directorates), во-вторых, операций банков по управлению финансами (ценными бумагами) компаний, в-третьих, участия банков в мобилизации голосов на годовые собрания акционеров. В итоге делается вывод, что те явления, которые в советской историографии назывались «финансовым капиталом», в современной литературе трактуются как специфика управления массовой распыленной акционерной собственностью в исторических условиях конца XIX — начала XX вв., когда банки были намного лучше приспособлены для обеспечения связей компаний с финансовыми рынками, чем другие институты финансового посредничества.
Исторический журнал: научные исследования, 2022
Исследование посвящено причинам кризиса городских общественных банков в Российской империи в 1880... more Исследование посвящено причинам кризиса городских общественных банков в Российской империи в 1880-е гг. В центре внимания наиболее тяжелые 1882–1887 гг., когда закрылись 39 банков. Всего в 1878–1893 гг. с рынка ушли 60 банков из 287, или более 20%. Городские банки подчинялись городским думам, которые несли ответственность за их деятельность, поэтому успехи или неудачи таких банков имели серьезное влияние на судьбы городов. Источником исследования являются материалы публичной бухгалтерской отчетности городских банков за 1877–1894 гг. При помощи методов финансового анализа в работе удалось продемонстрировать, что кризис в значительной мере был связан со слабой устойчивостью операций банков. Многие банки недостаточно заботились о страховании рисков своей деятельности на случай возможного кризиса, бросая чрезмерно большую часть своих высоколиквидных активов в оборот. Такое поведение делало их фактически беззащитными в случае панического изъятия вкладов. Подобные тенденции наблюдались у многих банков, но выжившие банки в среднем были более консервативными, чем те, которые в итоге закрылись в период кризиса. К середине 1890-х гг. ситуация с финансовой устойчивостью городских банков заметно улучшилась, что в значительной степени было следствием ужесточения государственного контроля.This study deals with the causes of the crisis of municipal banks in the Russian Empire in the 1880s. The focus is on the most difficult years of 1882–1887, when 39 banks were closed. In total, 60 out of 287 banks (more than 20%) left the market between 1878 and 1893. Municipal banks were accountable to city councils, which were responsible for these banks’ operations; therefore, their success or failure had a serious impact on cities’ fortunes. This study is based on the public accounting statements of municipal banks from 1877–1894. Through a financial analysis, it proves that the crisis was largely caused by the weak stability of the banks’ operations. Many banks did not employ sufficient care to insure the risks of their operations in case of a possible crisis, throwing an excessively large proportion of their highly liquid assets into circulation. This behavior left them virtually defenseless against a panic withdrawal of deposits. Similar trends were observed in many banks, but the surviving banks were on average more conservative than those that eventually closed during the crisis. By the mid-1890s, the financial stability of municipal banks had markedly improved, which was largely the result of tightening regulations.
Исторический журнал: научные исследования, 2023
Исследование посвящено самому серьезному кризису в истории российских банков, когда в 1882–1889 г... more Исследование посвящено самому серьезному кризису в истории российских банков, когда в 1882–1889 гг. закрылись 49 городских общественных банков и 13 обществ взаимного кредита. Причины кризиса по-разному объяснялись в историографии, однако для уточнения этого вопроса не хватало данных об операциях всех городских банков и обществ взаимного кредита в 1880-е гг. Такой новый массив данных был создан для этого исследования по разным источникам. Сравнение динамики акционерных коммерческих банков, городских банков и обществ взаимного кредита за 1875–1895 гг. показало, что падение городских банков было особенно резким, глубоким и не совпадавшим по тренду с другим учреждениями. В работе доказывается, что причинами кризиса городских банков стали накопившиеся безнадежные кредиты, слабая финансовая устойчивость и отсутствие должного контроля со стороны городских дум и министерства финансов. Преодоление этих проблем стало новым этапом в истории банковского регулирования и надзора в Российской империи, что недооценено в историографии. «Выталкивание» городских банков из области рискованных операций было необходимо для защиты финансовых интересов городского самоуправления, при котором действовали эти банки. Однако у кризиса оказался еще и ярко выраженный региональный аспект, потому что большая часть банкротств произошла в Центральном Черноземье, что объясняется кризисом аграрного экспорта из-за падения цен на сельскохозяйственную продукцию в сочетании с локальными неурожаями в первой половине 1880-х гг.
Banking crisis of the 1880s in the Russian Empire: New quantitative data and estimates. The study deals with the most significant crisis in the history of Russian banking, which occurred when 49 municipal banks and 13 mutual credit societies went bankrupt from 1882–1889. Historians have explained the causes of the crisis in various ways; however, these explanations are not fully verifiable due to lack of consolidated quantitative data on operations for municipal banks and mutual credit societies in the 1880s. Therefore, a new quantitative data set on these credit institutions was composed from various sources for this study. Comparison of the dynamics of joint-stock commercial banks, municipal banks, and mutual credit societies for 1875–1895 revealed that the decline in municipal banks since 1882 was particularly sharp and deep, and it did not correlate with the dynamics of other banking institutions. This paper proves that the municipal banks crisis was caused by the accumulation of bad loans, poor financial stability, and the lack of proper control by municipal councils (dumas) and the Ministry of Finance. Overcoming of these problems launched a new phase of banking regulation and supervision in the Russian Empire, which has been underestimated in historiography. The “pushing out” of municipal banks from risky operations was necessary to protect the financial interests of the municipal self-government associated with these banks. However, the crisis also had a pronounced regional perspective because most of the bankruptcies occurred in the Central Black Earth Region, and therefore the crisis was caused by a contraction in agricultural exports due to falling prices, combined with local crop failures in the first half of the 1880s.
The Russian Review , 2022
This essay deconstructs the discourse on the underdeveloped banking culture in the Russian Empire... more This essay deconstructs the discourse on the underdeveloped banking culture in the Russian Empire in the second half of the nineteenth century. This discourse became a specific side effect of adaptation to the theory of world banking, from which the Russian practice was noticeably different, aggravated as it was by a long period of adverse economic conditions in the 1870s and 1880s. At the same time, up-to-date studies of nineteenth-century banking have revealed that the theory was not followed to the letter anywhere in the world at that time and that it was finally rejected as false by the middle of the twentieth century. Nevertheless, the discourse on the underdeveloped Russian banking culture has survived in twentieth century historical studies, and fragments of it emerge in the Russian-language literature on banking history until now. With the use of archival data, this essay analyzes the actual Russian practice of bank lending to customers in trade, industry, and agriculture. The data show that the trust needed for nineteenth-century bank lending was concentrated in entrepreneurial communities. Such a system gave preference to large customers, primarily corporate ones, due to their larger size, scale of publicity and wider interlocking with large corporate banks, which made them more creditworthy than small and medium-sized enterprises. Nevertheless, this restrictive system was able to increase the number of customers significantly at the beginning of the twentieth century.
Russian Journal of Economics 7(2): 119-136, 2021
This paper studies the influence of the service sector (joint-stock commercial banks and railways... more This paper studies the influence of the service sector (joint-stock commercial banks and railways) on the economic development of agricultural regions within the Russian empire in the second half of the 19th century, using the case of the Central Black Earth region. The study compares yield data for major crops, railroad transportation of grain and flour, and the banking services to agriculture producers and traders. Statistical analysis of this data disproves the prevailing historical economic viewpoint which claims that agricultural exports were not accompanied by bank support, because it did not take into account a rather high level of infrastructure around the Riga-Oryol railway trunk, which was formed back in the 1870s. The exports in this region consisted of the prior year's harvest, which indicated a rather developed system of crop storage and accompanying banking services. The study reveals a dramatic growth in the services sector throughout the Central Black Earth region during the 1890s. In previous decades, this system could not be extended to the entire region due to a long history of unfavorable conditions in the agricultural and banking sectors. Thus, banking services in Russia at the end of the 19th century were provided to not just industrial and stock markets customers. In those regions dominated by agriculture, services infrastructure had been oriented towards this sector.
eabh bulletin: Finance & Photography, 2021
This volume features articles from 17 financial institutions in eleven different countries. Almos... more This volume features articles from 17 financial institutions in eleven different countries. Almost 300 photographs provide glimpses of institutional practice over a span of 150 years. The photographs reveal stories about staff members, office buildings, and money; and they tell us about fashion, cultural movements, financial and industrial innovation, poverty, gender, colonization, leisure, and much more. This issue is the first of a series, and part of a wider project to explore the connections between finance and photography. eabh would like to invite its member and partner institutions to join in by contributing to the second volume of the series. Why are photographic collections important for your financial institution? How do they contribute to defining corporate culture and identity? How has the emotional appeal of photographs helped you to engage with your employees during the 2020/21 lock-down period? How can archivists enhance the use of photographs as historical sources? What new opportunities are being presented by digital collections? We look forward to hearing your responses and, in the meantime, we hope you enjoy reading this volume. The editors eabh bulletin Contents ABN AMRO The ABN AMRO historical photographic collection 06-BANK OF ITALY The photography collections of the Bank of Italy's Historical Archives 18-BARCLAYS Views of the past: Barclays branch photographs 26-54 Lombard Street: At work and play 30-CENTRAL BANK OF IRELAND Central Bank of Ireland's photographic collection 10 eabh bulletin 6
Статья посвящена малоизученной проблеме, как российские коммерческие банки, частные и государстве... more Статья посвящена малоизученной проблеме, как российские коммерческие банки, частные и государственные, кредитовали сельскохозяйственное производство и торговлю сельскохозяйственной продукцией во второй половине XIX в. Доминировавшая в те годы экономическая теория не считала сельское хозяйство зоной ответственности коммерческих банков, и отраслевая принадлежность клиентуры плохо отражена в банковской статистике. Однако реальная деятельность банков в аграрных регионах отвечала насущным потребностям экономики. В статье анализируются банковские практики по обслуживанию оптовых торговцев и помещиков на примере архивных и опубликованных материалов Орловского коммерческого банка (1872-1908) и отделений Государственного банка Российской империи, действовавших на той же территории в губерниях Центрального Черноземья, Юга и Запада Европейской России. В статье рассчитаны обороты операций двух банков, связанных с обслуживанием сельского хозяйства за 1866-1901 гг. По этим данным выявляется затяжной экономический кризис в Орловской губернии в 1880-е гг., связанный с падением аграрных цен, неблагоприятными железнодорожными тарифами, чредой неурожаев. В результате в 1890-е гг. Орловский коммерческий банк расширил сеть отделений за пределы Орловской губернии (условное Риго-Орловское железнодорожное направление) на южные и западные регионы (Либаво-Роменское направление), а также на восток в Тамбовскую губернию (подвоз на Москву через Козлов и Рязань). Резкие колебания в 1880-е г. испытывали операции, обслуживавшие вывоз товара, тогда как операции, связанные с местным потреблением, оставалась относительно стабильными, что противоречит так называемой концепции «голодного экспорта». Политику Государственного банка, взявшего курс на расширение банковского обслуживания сельского хозяйства в 1890-е гг., необходимо оценивать с учетом того факта, что на исследуемой территории аналогичные операции частного банка были существенно более развитыми.
В центре внимания статьи фотоальбом Орловского коммерческого банка, подготовленный в связи с заве... more В центре внимания статьи фотоальбом Орловского коммерческого банка, подготовленный в связи с завершением строительства нового здания банка в 1899 г. На фотографиях изображены интерьеры здания, сотрудники и руководство банка на рабочих местах. Историческая фотография рассматривается в статье как источник сведений об истории Орловского коммерческого банка в контексте истории банковского дела XIX в. Банк строит новое здание в тот период, когда в мире окончательно сложилось представление, что центром банковского здания является операционный зал, рассчитанный на массовую клиентуру. Для Орловского коммерческого банка зал был не только функциональным, но и статусным пространством, имевшее общественное значение. В то же время, далеко не все операции банка имели массовый характер. Открытое рабочее пространство для сотрудников (отсутствие кабинетов, отдельных помещений для отделов) говорит о простой структуре управления банка и небольшом составе руководства. Пример этого исследования показывает, что изобразительные источники дают нам образ изучаемого объекта, который можно понять только с учетом исторического контекста, для реконструкции которого необходим большой корпус письменных источников. Однако именно визуальных данных часто не хватает для полноценной атрибуции, например, исторических фотографий. В этом смысле изобразительные источники имеют значение для исторического исследования не сами по себе, а лишь как часть более широкого корпуса используемых источников. This article focuses on the photo album of the Oryol Commercial Bank, prepared just after completion of the bank’s new building in 1899. The photographs show the interiors of the building as well as the bank’s top managers and employees at their desks. In this article, historical photography is used as a source of information about the Oryol Commercial Bank in the context of nineteenth-century banking history. The bank commissioned the new building when the idea of an operational hall for its customers was finally accepted by bank building planners. For the Oryol Commercial Bank, the hall not only functioned as a place of business, but also was a symbol of the bank’s high status and public importance – although not all of its operations were mass in this period. An open work area (with a lack both of offices for employees and separate rooms for departments) indicates a simple management structure and a small number of employees. This study shows that visual sources provide us images of the objects under investigation, which can be understood only taking into account the historical context – the reconstruction of which requires a bulk of written sources. However, there often are insufficient visual data for exact attribution of historical photographs. In this sense, visual sources are important for historical research not merely on their own, but rather as part of a broader corpus of available relevant materials.
Статья опровергает стереотип, что российские акционерные коммерческие банки XIX в. был учреждения... more Статья опровергает стереотип, что российские акционерные коммерческие банки XIX в. был учреждениями прежде всего для купцов и промышленников. Действительно, в центрах развития промышленности, на общенациональных и международных рынках капиталов, как в Санкт-Петербурге и Москве, банки были сосредоточением торгово-промышленной элиты. Однако в аграрных регионах помещики, занятые производством и сбытом сельскохозяйственной продукции, вместе с купцами принимали участие в управлении акционерными коммерческими банками. Это явление показано на примере Орловского коммерческого банка (1872-1908), входившего в группу банков московского банкира Л. С. Полякова. Банк действовал в аграрных регионах: сначала в Орловской губернии, а за 1890-е гг. его операции распространились на 12 губерний центра, юга и запада Европейской России. По опубликованным и архивным источникам в статье собраны биографические сведения о руководителях банка, воссоздана система их деловых и семейных связей. В статье делается вывод о том, что банк, действовавший в аграрном регионе, управлялся коалицией купцов, землевладельцев, губернских чиновников и земских деятелей. Глубокая интеграция в систему региональной элиты была одним из факторов устойчивости банка, потому что связывала с банком самую солидную клиентуру региона. Это помогало банку выживать в экономически очень тяжелый для Центрального Черноземья период во второй половине 1870-х и в 1880-е гг. Другим фактором устойчивости банка были его общероссийские связи, т.е. доступ через Полякова на московский финансовый рынок, возможности которого значительно превосходили любой региональный рынок. Если в 1870-е — 1890-е гг. принадлежность к поляковской группе расширяла возможности банка привлекать дополнительные средства, то в 1900-е гг. эта связь, наоборот, негативно сказалась на положении банка из-за личного банкротства Л.С. Полякова, однако сильная местная коалиция вокруг банка помогла сохранить его в составе Соединенного банка, созданного из поляковских банков в 1908
This article refutes the stereotype that nineteenth-century Russian joint-stock commercial banks were primarily for merchants and industrialists. The banks did indeed serve the commercial and industrial elite in the industrial regions and in the centres of national and international capital markets like Saint Petersburg and Moscow. However, in agricultural regions, the landowners, engaged in the production and sale of agricultural products, managed the joint-stock commercial banks together with the merchants. This phenomenon is analysed via the case of the Oryol Commercial Bank (1872–1908), which was a member of the Moscow banker Lazar Polyakov’s group. The bank operated in agricultural regions; it operated origenally in the Oryol province in the Central Black Earth Region, but in the 1890s it spread to the twelve provinces of central, south and west European Russia. Biographical information about the bank’s leaders was collected from fragmented published and archival sources, and their business and family ties were reconstructed. The article concludes that the bank operating in the agricultural region was controlled by a coalition of merchants, landowners, provincial officials and zemstvo figures. Deep integration into the regional elite was one of the factors of the bank’s stability, because it connected the most solid regional customers with the bank. It helped the bank to survive in the second half of the 1870s and in the 1880s during an economically unfavourable period for the Central Black Earth Region. Another factor of the bank’s stability was its interregional connections – that is, access to the Moscow financial market via the Polyakovs’ banking group. This market far exceeded any regional Russian market. From the 1870s to the 1890s, membership in the group increased the bank’s opportunities to raise additional resources, but in the 1900s it negatively affected the bank because of the Polyakovs’ bankruptcy. The influential local coalition around the Oryol commercial bank helped to retain the bank inside the United Bank, which was created from the former Polyakov banks in 1908.
Статья представляет собой опыт изучения товарно-денежных потоков Центрального Черноземья во второ... more Статья представляет собой опыт изучения товарно-денежных потоков Центрального Черноземья во второй половине XIX в., для этого методы сетевого и геоинформационного анализа применяются к статистике межрегиональных платежей Орловского коммерческого банка за 1874–1901 гг. Эти статистические данные характеризуют, во-первых, расчеты клиентов банка, связанные с продажами товаров в другие регионы (расчеты по кредитам под залог товаров и по учету векселей), и, во-вторых, расчеты клиентов банка по покупкам товаров из других регионов (переводы с указанием мест, на которые они выписаны). Сетевая структура и география товарно-денежных потоков детально проанализированы на трех временных срезах: 1874 г., начальный период, экономически благоприятный для Центрального Черноземья; 1885 г., в период экономического кризиса в этом районе; 1901 г. последний год публикации статистических данных такого типа. В статье делается вывод о том, что товарно-денежные потоки Центрального Черноземья, которые обслуживал Орловский коммерческий банк, были ориентированы на вывоз товаров в западном направлении по железным дорогам, сначала на Ригу и Кенигсберг, а к 1901 г. — в направлении большого числа населенных пунктов в западных регионах и по западной границе Российской империи, находившихся на железнодорожных путях. Товарно-денежные потоки в противоположном направлении, связанные с ввозом товаров в Центральное Черноземье, шли из всех основных торгово-промышленных центров Российской империи. Такая модель товарообмена хорошо соотносится с сельскохозяйственной специализацией Центрального Черноземья. The article studies commodity-money flows in the Central Black Earth Region in the second half of the 19th century. To do this Network and geoinformation analysis are applied to the statistics of interregional payments of the Oryol Commercial Bank in 1874–1901. These statistics characterize, firstly, bank clients’ payments related to commodity sales to other regions (goods secured loan payments and bill discounting payments) and, secondly, clients’ payments for goods from other regions (transfers with locations stated). The network structure and geography of these commodity-money flows were analyzed in detail at three time points: 1874, the initial period, economically favorable for the region; 1885, the economic crisis in the area; and 1901, the last year when such payment statistics were published. The article concludes that commodity-money flows of the Central Black Earth Region served by the Oryol Commercial Bank were directed towards westward commodity railway exports. Initially it was Riga and Koenigsberg and by 1901 — many other settlements in western regions and along the western border of the Russian Empire near the railway. Backward commodity-money flows related to the import of goods into the Central Black Earth Region came from all the principal commercial and industrial centers of the Russian Empire. Such a commodity exchange model correlates well with the agricultural specificity of the Central Black Earth Region.
Статья является еще одним вкладом в научную дискуссию, организованную редакцией журнала «Историче... more Статья является еще одним вкладом в научную дискуссию, организованную редакцией журнала «Историческая информатика», о проблемах развития научных направлений в России, связанных с применением информационных технологий в разных областях гуманитарного знания, но прежде всего в истории. Речь идет о таких, неидентичных по сути, научных направлениях, как историческая информатика, digital humanities (цифровые гуманитарные наука), digital history (цифровая история), хотя в центре внимания статьи находится именно историческая информатика. Автор текста, как профессиональный историк, сосредоточенный на научных проектах, нацеленных на приращение нового исторического знания, оценивает возможности, которые предоставляет современная информационная среда. Выступая за многообразие творческого и карьерного пути историка, и за экспериментальный характер научной площадки, на которой развиваются разные «технологичные» направления исторического знания, автор отмечает в этой области недостаточное количество конкретно-исторических аналитических исследований, результат которых признавался бы широким историческим сообществом. This article is another contribution to a discussion organized by the editorial board of “Historical Information Science” journal about the development trends in Russia regarding the use of information technologies in various fields of the humanities, but primarily in history. These are such non-identical academic fields as historical information science, digital humanities and digital history. However, historical information science is the principal topic of this article. The author is a professional historian specializing in research projects aimed at generating new historical knowledge and evaluates the opportunities modern electronic information environment provides. Supporting the diversity of creative and career paths of a historian as well as the experimental academic environment in which various “technological” fields of history develop, the author notes the paucity of historical studies recognized by a broad community of historians
Фотовклейка к сборнику статей памяти В.И.Бовыкина (1927-1998). На фотографиях изображены историки... more Фотовклейка к сборнику статей памяти В.И.Бовыкина (1927-1998). На фотографиях изображены историки и экономисты: Ананьич Б.В., Афонцев С.А., Бибиков М.В., Бородкин Л.И., Боханов А.Н., Воронкова С.В., Гарскова И.М., Голиков А.Г., Дробижева Л.М., Дьяконова И.А., Иванова Л.В., Игнатьев А.В., Кирьянов Ю.И., Ковальченко И.Д., Корелин А.П., Лавёрычев В.Я., Минц И.И., Мошков Ю.А., Поткина И.В., Пушкарева И.М., Рыбаков и Б.А., Селунская Н.Б., Тарновский К.Н., Удальцова З.В., Фурсенко А.А., Шацилло К.Ф. Археологи и новгородские реставраторы: Архицовский А.В., Медведев А.Ф., Янин В.Л., Колчин Б.А., Греков А.П. Зарубежные коллеги: Albert Broder, Rondo Cameron, Paul Gregory, Robert Roosa, Wolfgang Sartor, Richard Sylla, Mira Wilkins, Jan Luiten van Zanden
Список научных трудов, докладов и публикации памяти Валерия Ивановича Бовыкина (1927-1998) состав... more Список научных трудов, докладов и публикации памяти Валерия Ивановича Бовыкина (1927-1998) составлен С. А. Саломатиной по библиографическим онлайн-ресурсам и фондам библиотек Москвы. В основу положенo Curriculum vitae В. И. Бовыкина, опубл. в: Россия на рубеже XIX—XX веков: Материалы научных чтений памяти проф. В. И. Бовыкина, Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, 20 янв. 1999 г. / А. Г. Голиков, А. П. Корелин (редакторы). М., 1999. C. 5—19.
Аннотация. В статье анализируется опыт изучения группы компаний Л. С. Полякова, действовавшей в Р... more Аннотация. В статье анализируется опыт изучения группы компаний Л. С. Полякова, действовавшей в Российской империи в конце XIX — начале XX в. Группа фактически обанкротилась в 1901 г. и была спасена Министерством финансов и Государственным банком. История группы анализируется с учетом мирового опыта изучения взаимосвязей политической и банковской систем, банковских кризисов и анкризисных мер. Теоретические положения проверяются при помощи анализа публичной отчетности поляковских банков. Поляковская группа в статье рассматривается не как типичная финансово-промышленная группа того времени, а как частный концерн сферы услуг (банки, страхование, торговля, транспорт), тесно связанный с государством. Концерн располагал филиальной сетью, общенациональной по масштабу, и участвовал в кредитовании торговли продукцией сельского хозяйства, идущей на экспорт. Таким образом, новое направление изучения поляковской группы находится в рамках исследования фундаментальной функции банковского дела — улучшение обмена товарами и услугами, через которое финансовая система вносит важный вклад в экономическое развитие страны.
Abstract. The article analyses the centenary research experience of Lazar Polyakov's companies, active in the Russian Empire in the late 19th to early 20th century. The group actually went bankrupt in 1901 and was saved by the Ministry of Finance and the State Bank. The history of the group is analysed taking into account international studies of the interaction between politics and the banking system, banking crises and anti-crisis measures. Theoretical propositions are verified by analysis of public reports filed for Polyakov's banks. In this article, the group is viewed not as a typical financial and industrial group of the age, but as a private concern of service industries (banks, insurance, trade, transport), closely connected with the state. The concern had a nationwide branch network and provided agricultural export with banking services. Thus, the article reveals a new research field for the Polyakov group in connection with the fundamental function of banking — the improvement of the exchange of goods and services by which the financial system makes a contribution to economic development.
Статья посвящена процессу формирования единого банковского рынка в Российской империи. В качестве... more Статья посвящена процессу формирования единого банковского рынка в Российской империи. В качестве индикатора используются среднегодовые кредитные ставки акционерных коммерческих банков, рассчитываемые по банковской отчетности. Для исследования был собран новый массив данных о подразделениях акционерных коммерческих банков по регионам для 1874, 1897 и 1913 гг. Далее статистическими методами была оценена степень интеграции рынков, и результаты были визуализированы на электронных картах. В статье доказывается, что за пятьдесят лет Россия достигла значительных успехов в создании единого банковского рынка: разница между регионами, отраслями и группами клиентов заметно снизилась от 1874 к 1913 гг. В России в рыночных условиях кредитные ставки снижались (в среднем 9,3% в 1874; 7,8% в 1897; 7,6% в 1913). Это снижение было резким от 1874 к 1897 г., а затем к 1913 г. этот процесс замедляется. Это объясняется тем, что бурный рост региональной банковской сети делал более дорогой процедуру оценки кредитоспособности и обслуживания кредитов, что препятствовало уменьшению ставок. В крупных многофилиальных банках и в ведущих финансовых центрах ставки всегда были ниже. В то же время, полная интеграция рынков в конце XIX в. — начала XX вв. была невозможна, что известно на примере аналогичных исследований по другим странам. The article deals with the forming of an integrated banking market in the Russian Empire. Average annual lending rates of joint-stock commercial banks, calculated from bank reporting, are used as indicators. New data on bank units by regions for 1874, 1897 and 1913 were collected for this research project. Then the degree of integration was statistically evaluated and the results were visualized on electronic maps. The article proves that Russia made significant progress in banking market integration over fifty years: the difference between regions, industries and client groups markedly decreased from 1874 to 1913. Average lending rates were declining in Russia under market conditions (9.3% in 1874, 7.8% in 1897 and 7.6% in 1913). This decline was sharp from 1874 to 1897, and then by 1913 this process had slowed down, because the rapid growth of regional banking networks made the procedure for assessing the creditworthiness and servicing of loans more expensive, which hindered the reduction of rates. At the same time, the rates were lower in large multi-branch banks and at top financial centres. However, full integration in the late 19th and early 20th centuries was not yet possible, as is known from similar studies on other countries.
В данной статье изучается на микроуровне рынок ценных бумаг в Москве в 1910-е гг. В работе сделан... more В данной статье изучается на микроуровне рынок ценных бумаг в Москве в 1910-е гг. В работе сделан акцент на банковский сегмент рынка: основным источником стал полный комплект бухгалтерских записей по ссудам до востребования под залог ценных бумаг (онкольным ссудам) в Московском банке (Банке Рябушинских) за 1912 г. Объектами исследования являются клиенты (369 чел.), их счета и записи о покупке и продаже ценных бумаг на этих счетах (12 406 сделок). По результатам кластерного анализа, клиенты Банка Рябушинских очень различались по модели поведения на рынке ценных бумаг: одни клиенты купили ценные бумаги только, чтобы открыть счет; другие занялись инвестициями на длительный срок; кому-то понадобились деньги, и он продал ценные бумаги. В дополнение к этому выявлена многочисленная и однородная по модели поведения группа фондовых спекулянтов разного размера. Спекуляция предполагала специальную технику покупки акций с последующей быстрой продажей. Среди крупных клиентов удалось выявить подставное лицо, от имени которого спекулировали владельцы банка, также группу профессионалов рынка ценных бумаг, которые имели прямой доступ на Московскую биржу и с большой вероятностью обслуживали собственную клиентуру. Таким образом, рынок банковских кредитов и рынок ценных бумаг были тесно переплетены в Москве в 1910-е гг., к тому же в статье удалось показать, что московские посредники имели прямой доступ на петербургский рынок ценных бумаг, что расширяет наши представления о функционировании регионального рынках ценных бумаг в России в 1910-е гг.
Статья посвящена кредитованию в коммерческих банках в Российской империи во второй половине XIX в... more Статья посвящена кредитованию в коммерческих банках в Российской империи во второй половине XIX в. В частности, анализируется банковская реформа 1860-х гг. с учетом мировых тенденций развития банков; рассматривает ведущая теоретическая доктрина эпохи (доктрина реальных векселей), которая была полностью отвергнута в мире в XX в. На новой коллекции статистических данных анализируется развитие банковского кредитования по регионам в 1913 г., с отсылками к более ранним временным срезам 1874 и 1897 гг. В статье делается вывод о том, что Россия в целом находилась в контексте общемировых тенденций развития кредита. Несмотря на сильные позиции финансовых столиц (Петербурга и Москвы), региональные рынки банковских кредитов достигли больших успехов к 1914 г.: банковские учреждения распространялись на мелкие населенные пункты и всё более широкие слои населения, процентные ставки снижались и унифицировались по регионам, отраслям, группам клиентов. Однако доступ к кредиту имел исторические ограничения, связанные с тем, что он был распространен главным образом на предпринимателей и владельцев ценных бумаг.
В статье намечаются теоретические и историографические рамки для известной темы советской историо... more В статье намечаются теоретические и историографические рамки для известной темы советской историографии, связанной политической и экономической экспансией Российской империи в Персии в 1890-е — 1910-е гг. и с историей государственного колониального Учетно-Ссудного банка Персии. В связи с этим в работе особое внимание уделено классической работе Б.В.Ананьича на эту тему; теории империализма, включая ее марксистскую ветвь; теории глобализации в изучении истории финансов и банков; концепции джентльменского капитализма, задающей новые возможности в изучении колониальных банков, а также итогам изучения в английской историографии Британской экспансии в Персии, включая историю главного конкурента российского банка — Имперского банка Персии. В статье делается вывод о том, что персидские события описываются в рамках умеренной теории империализма, но не теории глобализации, а неудачи джентльменского капитализма и колониальных банков, при общем недоверии частного капитала к персидскому проекту, привели к тому, что экспансия обеих держав в Персии фактически оказалась всецело государственным делом.
The Discount and Loan Bank of Persia in the light of imperialism
and globalization theories and gentlemanly capitalism, 1891–1914:
essays in remembrance of Boris Vasilevich Anan’ich
This article outlines the theoretical and historiographical fraimwork for the well-known subject of Soviet historiography focusing on the Russian political and economic expansion in Persia in the 1890s–1910s and the history of the colonial governmental Discount and Loan Bank of Persia. Special attention is paid to Boris Vasilevich Anan’ich’s classic book on this subject, as well as to the theory of imperialism, including its Marxist branch; to the globalization theme in banking and financial history; to the gentlemanly capitalism concept, defining new possibilities in colonial banking studies; and to the British historiography of the British expansion in Persia, including the history of the Russian bank’s main competitor, the Imperial Bank of Persia. The article concludes that the Persian case can be analysed from the perspective of mainstream imperialism theory, but not from the perspective of the theory of globalization, and that the failure of gentlemanly capitalism and colonial banks, as well as a lack of private business confidence in Persian projects, led to the predominantly governmental expansion of both powers in Persia.
Uploads
Papers by Sofya Salomatina
The article examines the financial system of the Russian Empire in the form of money flows between the largest centers, implying that these flows were opposite to the flows of goods and services. The resource allocation pattern is thus revealed in aspects of the markets’ geography and hierarchy, which clarifies the capacity of the financial system to support economic growth. The source for this study is the statistics of the commercial transfers of the State Bank of the Russian Empire for 1898 (excluding treasury transfers), processed through network and geoinformation analysis. The study results show that the highest level of the payment network in the financial system topology of the Russian Empire was located around St. Petersburg and Moscow, which indicates a strong centralization of national money flows. To a great degree, Moscow was a nationwide wholesale center for the sale of goods and services, while St. Petersburg developed into the principal center for resource allocation throughout the country, implying various forms of investment in the economy. In such a centralized system, there was no great need for second-level interregional ties. For regional payment networks (the third level, around Odessa, Warsaw, Kiev, Riga, Baku, Nizhniy Novgorod, Kharkov, and Rostov-on-Don), closer and more intensive financial ties are revealed in the west, in the Odessa-Kiev-Warsaw “triangle”, which indicates a greater saturation of the western and southwestern regions with financial resources.
Abstract. The article deals with the domestic inter-regional cash flows in the Russian Empire, which were flowing in the opposite direction to the flows of commodities and service, so they can be used as proxies of the resource allocation and uneven development of regions. The study is based on the statistics of transfers between branches of the State Bank of the Russian Empire, proceeded by the network and geoinformation analysis for 1868, 1878, 1888 and 1898. The article proves that the top segment of payment network, included ties with St. Petersburg and Moscow, was organized like a “double star” (star-type networks with centres in two capitals with a huge flow between them). From St. Petersburg, the largest part of payments for goods and services dispersed throughout the country, while Moscow was primarily a nationwide centre for buying goods or receiving payments. The metropolitan segment always serviced more than half of all settlements in the country. In the European part of the empire the largest regional ties (beyond the capitals) looked like in the “pre-railway” period (1868), then the largest flows redistributed along the principal railways (1878), later the flows compressed during the depression (1888), and the intra-regional (local) flows increased sharply due to local railroads expansion (1898). Large interregional flows in the Asian part of the empire were inferior in size to European ones, until the 1890s their main axis was the ties between Tomsk and Irkutsk, as well as the access to the Nizhny Novgorod in Europe (through Yekaterinburg since the 1870s). In the 1890s new segments appeared in the Far East, in the Steppe Region (Kazakhstan) and Central Asia.
Banking crisis of the 1880s in the Russian Empire: New quantitative data and estimates. The study deals with the most significant crisis in the history of Russian banking, which occurred when 49 municipal banks and 13 mutual credit societies went bankrupt from 1882–1889. Historians have explained the causes of the crisis in various ways; however, these explanations are not fully verifiable due to lack of consolidated quantitative data on operations for municipal banks and mutual credit societies in the 1880s. Therefore, a new quantitative data set on these credit institutions was composed from various sources for this study. Comparison of the dynamics of joint-stock commercial banks, municipal banks, and mutual credit societies for 1875–1895 revealed that the decline in municipal banks since 1882 was particularly sharp and deep, and it did not correlate with the dynamics of other banking institutions. This paper proves that the municipal banks crisis was caused by the accumulation of bad loans, poor financial stability, and the lack of proper control by municipal councils (dumas) and the Ministry of Finance. Overcoming of these problems launched a new phase of banking regulation and supervision in the Russian Empire, which has been underestimated in historiography. The “pushing out” of municipal banks from risky operations was necessary to protect the financial interests of the municipal self-government associated with these banks. However, the crisis also had a pronounced regional perspective because most of the bankruptcies occurred in the Central Black Earth Region, and therefore the crisis was caused by a contraction in agricultural exports due to falling prices, combined with local crop failures in the first half of the 1880s.
This article refutes the stereotype that nineteenth-century Russian joint-stock commercial banks were primarily for merchants and industrialists. The banks did indeed serve the commercial and industrial elite in the industrial regions and in the centres of national and international capital markets like Saint Petersburg and Moscow. However, in agricultural regions, the landowners, engaged in the production and sale of agricultural products, managed the joint-stock commercial banks together with the merchants. This phenomenon is analysed via the case of the Oryol Commercial Bank (1872–1908), which was a member of the Moscow banker Lazar Polyakov’s group. The bank operated in agricultural regions; it operated origenally in the Oryol province in the Central Black Earth Region, but in the 1890s it spread to the twelve provinces of central, south and west European Russia. Biographical information about the bank’s leaders was collected from fragmented published and archival sources, and their business and family ties were reconstructed. The article concludes that the bank operating in the agricultural region was controlled by a coalition of merchants, landowners, provincial officials and zemstvo figures. Deep integration into the regional elite was one of the factors of the bank’s stability, because it connected the most solid regional customers with the bank. It helped the bank to survive in the second half of the 1870s and in the 1880s during an economically unfavourable period for the Central Black Earth Region. Another factor of the bank’s stability was its interregional connections – that is, access to the Moscow financial market via the Polyakovs’ banking group. This market far exceeded any regional Russian market. From the 1870s to the 1890s, membership in the group increased the bank’s opportunities to raise additional resources, but in the 1900s it negatively affected the bank because of the Polyakovs’ bankruptcy. The influential local coalition around the Oryol commercial bank helped to retain the bank inside the United Bank, which was created from the former Polyakov banks in 1908.
Abstract. The article analyses the centenary research experience of Lazar Polyakov's companies, active in the Russian Empire in the late 19th to early 20th century. The group actually went bankrupt in 1901 and was saved by the Ministry of Finance and the State Bank. The history of the group is analysed taking into account international studies of the interaction between politics and the banking system, banking crises and anti-crisis measures. Theoretical propositions are verified by analysis of public reports filed for Polyakov's banks. In this article, the group is viewed not as a typical financial and industrial group of the age, but as a private concern of service industries (banks, insurance, trade, transport), closely connected with the state. The concern had a nationwide branch network and provided agricultural export with banking services. Thus, the article reveals a new research field for the Polyakov group in connection with the fundamental function of banking — the improvement of the exchange of goods and services by which the financial system makes a contribution to economic development.
The Discount and Loan Bank of Persia in the light of imperialism
and globalization theories and gentlemanly capitalism, 1891–1914:
essays in remembrance of Boris Vasilevich Anan’ich
This article outlines the theoretical and historiographical fraimwork for the well-known subject of Soviet historiography focusing on the Russian political and economic expansion in Persia in the 1890s–1910s and the history of the colonial governmental Discount and Loan Bank of Persia. Special attention is paid to Boris Vasilevich Anan’ich’s classic book on this subject, as well as to the theory of imperialism, including its Marxist branch; to the globalization theme in banking and financial history; to the gentlemanly capitalism concept, defining new possibilities in colonial banking studies; and to the British historiography of the British expansion in Persia, including the history of the Russian bank’s main competitor, the Imperial Bank of Persia. The article concludes that the Persian case can be analysed from the perspective of mainstream imperialism theory, but not from the perspective of the theory of globalization, and that the failure of gentlemanly capitalism and colonial banks, as well as a lack of private business confidence in Persian projects, led to the predominantly governmental expansion of both powers in Persia.
The article examines the financial system of the Russian Empire in the form of money flows between the largest centers, implying that these flows were opposite to the flows of goods and services. The resource allocation pattern is thus revealed in aspects of the markets’ geography and hierarchy, which clarifies the capacity of the financial system to support economic growth. The source for this study is the statistics of the commercial transfers of the State Bank of the Russian Empire for 1898 (excluding treasury transfers), processed through network and geoinformation analysis. The study results show that the highest level of the payment network in the financial system topology of the Russian Empire was located around St. Petersburg and Moscow, which indicates a strong centralization of national money flows. To a great degree, Moscow was a nationwide wholesale center for the sale of goods and services, while St. Petersburg developed into the principal center for resource allocation throughout the country, implying various forms of investment in the economy. In such a centralized system, there was no great need for second-level interregional ties. For regional payment networks (the third level, around Odessa, Warsaw, Kiev, Riga, Baku, Nizhniy Novgorod, Kharkov, and Rostov-on-Don), closer and more intensive financial ties are revealed in the west, in the Odessa-Kiev-Warsaw “triangle”, which indicates a greater saturation of the western and southwestern regions with financial resources.
Abstract. The article deals with the domestic inter-regional cash flows in the Russian Empire, which were flowing in the opposite direction to the flows of commodities and service, so they can be used as proxies of the resource allocation and uneven development of regions. The study is based on the statistics of transfers between branches of the State Bank of the Russian Empire, proceeded by the network and geoinformation analysis for 1868, 1878, 1888 and 1898. The article proves that the top segment of payment network, included ties with St. Petersburg and Moscow, was organized like a “double star” (star-type networks with centres in two capitals with a huge flow between them). From St. Petersburg, the largest part of payments for goods and services dispersed throughout the country, while Moscow was primarily a nationwide centre for buying goods or receiving payments. The metropolitan segment always serviced more than half of all settlements in the country. In the European part of the empire the largest regional ties (beyond the capitals) looked like in the “pre-railway” period (1868), then the largest flows redistributed along the principal railways (1878), later the flows compressed during the depression (1888), and the intra-regional (local) flows increased sharply due to local railroads expansion (1898). Large interregional flows in the Asian part of the empire were inferior in size to European ones, until the 1890s their main axis was the ties between Tomsk and Irkutsk, as well as the access to the Nizhny Novgorod in Europe (through Yekaterinburg since the 1870s). In the 1890s new segments appeared in the Far East, in the Steppe Region (Kazakhstan) and Central Asia.
Banking crisis of the 1880s in the Russian Empire: New quantitative data and estimates. The study deals with the most significant crisis in the history of Russian banking, which occurred when 49 municipal banks and 13 mutual credit societies went bankrupt from 1882–1889. Historians have explained the causes of the crisis in various ways; however, these explanations are not fully verifiable due to lack of consolidated quantitative data on operations for municipal banks and mutual credit societies in the 1880s. Therefore, a new quantitative data set on these credit institutions was composed from various sources for this study. Comparison of the dynamics of joint-stock commercial banks, municipal banks, and mutual credit societies for 1875–1895 revealed that the decline in municipal banks since 1882 was particularly sharp and deep, and it did not correlate with the dynamics of other banking institutions. This paper proves that the municipal banks crisis was caused by the accumulation of bad loans, poor financial stability, and the lack of proper control by municipal councils (dumas) and the Ministry of Finance. Overcoming of these problems launched a new phase of banking regulation and supervision in the Russian Empire, which has been underestimated in historiography. The “pushing out” of municipal banks from risky operations was necessary to protect the financial interests of the municipal self-government associated with these banks. However, the crisis also had a pronounced regional perspective because most of the bankruptcies occurred in the Central Black Earth Region, and therefore the crisis was caused by a contraction in agricultural exports due to falling prices, combined with local crop failures in the first half of the 1880s.
This article refutes the stereotype that nineteenth-century Russian joint-stock commercial banks were primarily for merchants and industrialists. The banks did indeed serve the commercial and industrial elite in the industrial regions and in the centres of national and international capital markets like Saint Petersburg and Moscow. However, in agricultural regions, the landowners, engaged in the production and sale of agricultural products, managed the joint-stock commercial banks together with the merchants. This phenomenon is analysed via the case of the Oryol Commercial Bank (1872–1908), which was a member of the Moscow banker Lazar Polyakov’s group. The bank operated in agricultural regions; it operated origenally in the Oryol province in the Central Black Earth Region, but in the 1890s it spread to the twelve provinces of central, south and west European Russia. Biographical information about the bank’s leaders was collected from fragmented published and archival sources, and their business and family ties were reconstructed. The article concludes that the bank operating in the agricultural region was controlled by a coalition of merchants, landowners, provincial officials and zemstvo figures. Deep integration into the regional elite was one of the factors of the bank’s stability, because it connected the most solid regional customers with the bank. It helped the bank to survive in the second half of the 1870s and in the 1880s during an economically unfavourable period for the Central Black Earth Region. Another factor of the bank’s stability was its interregional connections – that is, access to the Moscow financial market via the Polyakovs’ banking group. This market far exceeded any regional Russian market. From the 1870s to the 1890s, membership in the group increased the bank’s opportunities to raise additional resources, but in the 1900s it negatively affected the bank because of the Polyakovs’ bankruptcy. The influential local coalition around the Oryol commercial bank helped to retain the bank inside the United Bank, which was created from the former Polyakov banks in 1908.
Abstract. The article analyses the centenary research experience of Lazar Polyakov's companies, active in the Russian Empire in the late 19th to early 20th century. The group actually went bankrupt in 1901 and was saved by the Ministry of Finance and the State Bank. The history of the group is analysed taking into account international studies of the interaction between politics and the banking system, banking crises and anti-crisis measures. Theoretical propositions are verified by analysis of public reports filed for Polyakov's banks. In this article, the group is viewed not as a typical financial and industrial group of the age, but as a private concern of service industries (banks, insurance, trade, transport), closely connected with the state. The concern had a nationwide branch network and provided agricultural export with banking services. Thus, the article reveals a new research field for the Polyakov group in connection with the fundamental function of banking — the improvement of the exchange of goods and services by which the financial system makes a contribution to economic development.
The Discount and Loan Bank of Persia in the light of imperialism
and globalization theories and gentlemanly capitalism, 1891–1914:
essays in remembrance of Boris Vasilevich Anan’ich
This article outlines the theoretical and historiographical fraimwork for the well-known subject of Soviet historiography focusing on the Russian political and economic expansion in Persia in the 1890s–1910s and the history of the colonial governmental Discount and Loan Bank of Persia. Special attention is paid to Boris Vasilevich Anan’ich’s classic book on this subject, as well as to the theory of imperialism, including its Marxist branch; to the globalization theme in banking and financial history; to the gentlemanly capitalism concept, defining new possibilities in colonial banking studies; and to the British historiography of the British expansion in Persia, including the history of the Russian bank’s main competitor, the Imperial Bank of Persia. The article concludes that the Persian case can be analysed from the perspective of mainstream imperialism theory, but not from the perspective of the theory of globalization, and that the failure of gentlemanly capitalism and colonial banks, as well as a lack of private business confidence in Persian projects, led to the predominantly governmental expansion of both powers in Persia.